Опять тройка...

С.Мейен,
д.г-м.н.

    Я был рад прочитать публикуемую в этом номере журнала статью доктора биологических наук Г.Розенберга, поскольку она разрешила мои многолетние сомнения. Когда-то вечера у меня не были еще столь загруженными, как сейчас, и перед сном я с двумя домашними «дулся» в разные неазартные игры. Результаты — победы и поражения — записывались, для чего служила толстая тетрадь. Она-то и подтвердила мне, что жизнь — «в полосочку». Периоды удач и неудач регулярно чередовались, это была синусоида попеременного успеха каждого из нас троих. Я уже собирался — наполовину в виде шутки — предложить «синусоиду успеха» как один из факторов эволюции органического мира. Потом игры прекратились, но о той «игровой» синусоиде я продолжал вспоминать. Теперь мне остается лишь сожалеть о том, что, возможно, я был на пороге переоткрытия закона, о котором пишет Г.Розенберг. Но все же приятно, что капризы судьбы, пословица "пришла беда — открывай ворота» и многое другое начинают укладываться в незыблемый вселенский закон.

    Первая реакция на статью была именно такой и, разумеется, не вполне серьезной. Но потом я стал размышлять, и эти размышления пошли по двум руслам — «за» и «против» основной идеи статьи. «За» набралось немало, В биологии и науках о Земле, а особенно на их стыках, когда причины эволюции жизни разыскиваются в планетарных механизмах, стало модным строить всяческие графики. Что только не изображается на бесчисленных кривых: уровень Мирового океана, газовый состав атмосферы, интенсивность вулканизма или горообразования, количество появляющихся и вымирающих животных и растений и многое другое! Далее все делается просто: один график помещается над другим, выявляются совпадения хотя бы некоторых пиков и впадин, несовпадениям находят подходящее объяснение, и... новая фундаментальная закономерность обнаружена.

Интересные, плодотворные идеи нередко девальвируются, а порой и опошляются неумеренным и недостаточно продуманным приложением. Г.Розенберг вспоминает замечательные работы А.Л.Чижевского. Когда-то наблюдения и выводы Чижевского эпатировали естествоиспытателей и даже вызывали бурный протест. Теперь не знаешь, куда деваться от многочисленных графиков, составленных в духе Чижевского и утверждающих, доказывающих прямую причинную связь чего угодно с чем угодно. Если с законом распределения, о- котором говорит Г. Розенберг, все обстоит именно так, как он говорит, то многим последователям Чижевского будет над чем задуматься и придется умерить безумство своих идей. В самом деле, обнаруженные и обнаруживаемые ими зависимости, периодичности, упорядоченности и закономерности надо будет прежде «очистить» от влияния того закона распределения, про который речь идет в статье "Тройка, семерка, туз...». Только тогда можно будет утверждать, что действительно открыта взаимозависимость явлений, а не проявление в них порознь одного закона распределения. «Закон номеров казначейских билетов» показывает, что совпадения кривых — отнюдь еще не доказательство прямой связи тех процессов, которым эти кривые отвечают.

    Таковы вкратце те «за», которые приходят на ум при чтении статьи Г.Розенберга. Но появляются и некоторые «против». Впрочем, само слово «против» здесь неточно, скорее я употребил бы принятое в том же «выборном» лексиконе выражение «воздержался». Есть кое-что, заставляющее «воздержаться» от немедленного и полного согласия с написанным в статье. Можно, например, предъявить некоторые претензии к тому фактическому материалу, к которому обращается Г.Розенберг. Так, длительность периодов и эр в истории Земли служила поводом для многочисленных математических упражнений, но мало кто из упражнявшихся задумывался над тем, насколько связана шкала периодов и эр с глобальной естественной периодизацией истории Земли. Есть точка зрения, которую нелегко опровергнуть,— что эта шкала была бы совершенно иной, если бы она делалась не в Европе, а, скажем, в Южной Америке. Я бы не стал, даже в порядке самой что ни на есть смелой гипотезы, всерьез относиться к «пуле» в угольном пласте Донбасса, о которой любят писать некоторые авторы. Предположение о былой цивилизации в каменноугольном периоде имеет не больший смысл, чем предположение, что Гомер записывал «Илиаду» на кассетный магнитофон.

    Дело, впрочем, не в фактическом материале. Примеры, которые приводит Г.Розенберг, я бы рассматривал не как аргументацию, а лишь как иллюстрацию взглядов автора. Неудачный пример, по крайней мере в моих глазах, не должен дискредитировать мысль, гипотезу. Поэтому не примеры принуждают меня «воздержаться». Мне хотелось бы видеть у автора, как ни парадоксально это звучит, легкий скепсис к своим собственным предположениям. Мы накопили бездну сведений об окружающем мире и получили неожиданную возможность при желании подобрать доказательства в пользу чуть ли не любой гипотезы, любого взгляда на мир. Г.Розенберг возвел на пьедестал тройку, нашел тому подтверждающие примеры и общую теоретическую базу. Однако я знаю людей, которые такое же фундаментальное значение придают четверке, семерке, а также девятке. И у них есть куча примеров, аргументов и соображений в пользу любимой цифры. Мне говорили, что в пределах первых двух десятков у каждого целого числа есть свои поклонники. Кроме того, есть апологеты чисел пне, а кто-то всюду находит постоянную Планка.

    Я не думаю, что этот поиск числовых закономерностей — праздная игра. Но очень трудно и воспринимать его как вполне серьезную науку. Точнее, тот стиль мышления, который побуждает к бесконечному подбору примеров в пользу каких-то чисел, не кажется мне научным, потому что научное мышление — это критичное и, главное, самокритичное мышление. Подобно тому, как по-настоящему любящий родитель обращает внимание прежде всего на недостатки своего ребенка и старается их исправить, так и настоящий служитель науки старательно ищет просчеты в своей концепции, а не просто обкладывает ее многочисленными подтверждениями. К сожалению, такое встречается нечасто и, во всяком случае, этого не заметно у «числопоклонников».

    Так вот, возвращаясь теперь к статье Г.Розенберга, можно сказать, что в ней есть уйма интересного — и главная идея, и примеры, и гипотезы. В ней есть к чему присмотреться и есть о чем подумать, подумать одновременно и доброжелательно, и критически. •